 |
| |
|
|
| |
Владимир Леви (ТАМБУРИН): "Для меня не так уж важен стиль" (окончание)
И вновь скажу: Владимир Леви - не философ. Добавлю: он и не музыковед. Он музыкант. Композитор, прочувствовавший в той или иной мере некоторые традиции и способный выразить своё чувствование при помощи техники. Наверно, каждому человеку присущ свой уникальный мелодизм, но далеко не каждый, даже достигнув успеха в сочинительстве музыки, оказывается способен даже задуматься об этом мелодизме. А есть люди, чья именно эта грань проявляется сама собой. Таков и Леви - особенно это касается его песен, хотя так или иначе заметно во всём его творчестве.
 Игорь Лунев: Согласитесь ли вы с мнением, что в ваших песнях музыкальная составляющая значительно перевешивает текстовую?
Владимир Леви: Это не моё дело - оценивать... Есть такие люди, которые поэзию мою ставят выше. Несмотря на то, что текст песни есть текст песни, я хочу, чтоб текст песни автономно звучал как поэзия. Чтобы в нём было не только смысловое наполнение. Хотя музыка - это такая сильная вещь, что она может... Вот у ПОСЛЕДНЕГО ШАНСА есть песня "Кофейня" на стихи Юнны Мориц. Это у неё называется "Таллинская песня". Я даже не понимал, о чём это, чувствовал лишь какие-то импульсы. "Кофейня", "за углом кофейня"... Но это на меня настолько воздействовало сильно! Впервые слушая песню, можешь уловить только настроение. Я всегда поражался, слушая песни THE BEATLES. Вот эта музыка - я ж не понимал, о чём там поётся. Впоследствии я, узнавая их тексты, не открывал для себя ничего нового. Всё равно это замес, если ты занимаешься песенным творчеством. Может быть, и не стоит делать какие-то разграничения - эта составляющая сильнее, эта нет... Если видится, что песня глупа, значит она глупа. Песня, на мой взгляд, произведение сложное, если говорить серьёзно. В ней всё должно быть органично. Любое музыкальное произведение может "скоробить" какая-нибудь фраза не та. Я порой думаю, что музыка является доминантой. Хотя любая красивая музыка не спасёт глупый текст. В тексте ты должен хотя бы дать импульс, почву для размышлений. Пускай там одно слово будет, но чтобы это слово заставило воображение работать. Вместе с музыкой или как-то по-другому. Что касается поэзии, я не очень большой ценитель себя, но стараюсь себе не врать.
ИЛ: У вас как у гитариста возникало при прослушивании каких-то мастеров чувство беспомощности?
Владимир: По большому счёту, нет. Я восторгался Пако де Лусией, я знаю, что такого я уже не достигну. Он - уникальный гитарист. Еще есть уйма виртуозов, играющих в разных направлениях - джаз, классика, кантри, фламенко... Я многих ставлю выше себя. Для меня есть ориентиры. А то, чего я достигну - не достигну... Да, может быть, и не достигну, может быть, у меня нету такого совершенного аппарата в руке. Хотя я вполне своим аппаратом доволен. Или недоволен... Техника, несомненно, имеет значение, но она никогда не должна вредить самой музыке. Прежде всего - музыка. Когда начинается "пилёж" технический, плохо прослеживается мысль. Тогда это грустно, тогда думаешь: "А зачем всё это?". Гитара имеет свою специфику. А для чего играть на гитаре, как на мандолине (изображает голосом тремоло - И. Л.)? Гитара имеет свою красоту, какая бы она ни была, джазовая или классическая, и в связи с этим свои какие-то присущие именно гитаре возможности.
ИЛ: А преподавать у вас не возникало желания?
Владимир: Мне кажется, я плохой преподаватель. Преподаватель должен быть более организован, менее расхлябан. Мне много раз предлагали заняться этим, но у меня, честно говоря, и времени не хватало на это никогда. Не знаю. У меня нет стройной системы преподавания. Мне вообще порой кажется, что если у тебя ничего не переломано, есть какой-то слух музыкальный и есть желание научиться играть на этом инструменте, то какие проблемы? Меня на гитаре никто не научил ни одной ноте. Я окончил музыкальную школу по классу фортепиано, и мне просто захотелось. Мама мне какую-то гитару преподнесла ещё маленькую - она любила, там, Окуджаву. И постепенно как-то я... Ведь музыкант формируется не только как музыкант, обучающийся на инструменте, вся жизнь тут вплетается, её изгибы. Почему вдруг от семиструнной гитары переходишь к шестиструнной? Какие-то события произошли. Я стал изучать шестиструнную гитару, всё перестроил, какие-то аккорды придумал сам - показать в те времена было некому. Дальше - есть уши. Я слышу гитаристов, я "снимаю", вникаю в их технику. Мне кажется, очень многое зависит от твоего желания. Слух есть, пальцы работают. Что ещё нужно? Поэтому если у есть этот стрежень, то даже не задумываешься: "Я обучаюсь на гитаре..." Я жил гитарой. Мне было интересно "снять" Маккартни в своё время - "Blackbird", ещё Клэптона... Когда я в Питере начинал, я был далёк от своей авторской музыки, играл в ГАЛАКТИКЕ, ФЛАМИНГО. Я был такой "электрический" человек. Для меня учителями стали Клэптон, Пейдж, Сантана. От всех что-то перенимаешь, так или иначе. И вся эта плеяда гитаристов только так и училась. На своём опыте.
ИЛ: В 80-е годы в российской рок-среде было два ярких и при этом очень разных исполнителя на акустической гитаре: вы и Юрий Наумов. А вам Наумов интересен как гитарист?
Владимир: Неблагодарное дело - спрашивать меня об этом. Я помню, что Юра Наумов меня в своё время "доставал". Была серия поездок в Таллинн, и он выступал перед ТАМБУРИНОМ. А Юра такой человек - он сыграет, и потом: "Можно, я еще пару песен сыграю?". Ну, у него песни этак по полчаса каждая, а публика хлопает, и он ещё заряжает. А ты стоишь уже на взводе, хочется уже выступать... Нет, я не отрицаю достоинств Юрия Наумова как гитариста, он своеобразный. Может быть, это мне не очень близко, но какие-то сочетания очень нравятся. Может быть, само направление такое... Блюз изначально - явление не местное, не на этой земле рождённое. Оно может вплестись в нашу русскую, советскую или постсоветскую культуру и быть в ней. Но вот что я буду играть музыку фламенко? Я обожаю её, но мне неинтересно её играть, потому что это не музыка ареала, в котором я существую. Я хочу просто использовать её, любые элементы могут быть в музыке, но если у тебя есть зерно, изначально рождённое вот здесь... Почему я люблю Окуджаву - очень органичное явление для России. То, как излагали свои мысли Окуджава или Высоцкий (это тоже очень убедительная манера), мне близко. Я понимаю этот текст. А вообще наша рок-культура была построена на каком-то отрицании, негативе - "нам плохо, мы с чем-то боремся, мы протестуем". Может быть, это ещё от МАШИНЫ ВРЕМЕНИ пошло - с дураками боролись, "сказки - обман"... А радости вроде бы и не существовало почему-то. Мне потому нравились СТРАННЫЕ ИГРЫ - была у них некая весёлость.
 ИЛ: Но социальная тематика не только в роке была и не только у нас - взять хоть американских фолк-сингеров.
Владимир: Да это понятно. Я и не против социальной тематики. И в современной музыке есть эта составляющая. О рэпперах я уж и не буду говорить. Но, тем не менее, уйма других песен существует. Если станешь совершенно радикальным, вообще не сможешь ничего сказать в этом мире. Я не особый такой революционер, который занимается какой-нибудь атональной или серийной музыкой или придумывает новые веяния, течения. Я вполне обхожусь тем музыкальным воспитанием, опытом, который я получил за свою жизнь. Это моё мировоззрение уже. А придумывать что-то новое... Для меня важно создать красоту в музыке. Я не помню, если честно, ни одного момента сочинительства. Оно уходит, я не помню. Я иногда силюсь вспомнить - а как я сочинял эту вещь, почему это так связалось? Я не помню.
Фото: Роман ШЕБАЛИН
Предыдущая часть интервью
Автор: Игорь Лунев
опубликовано 24 апреля 2008, 18:40
Публикуемые материалы принадлежат их авторам.
Другие статьи на нашем сайте
Другие статьи
|
|
| |
|
|
|  |
|