 |
| |
|
|
| |
Ольга Арефьева: Нервное окончание человечества
27 февраля в московском ЦДХ прошел первый концерт-презентация нового альбома Ольги Арефьевой и ее КОВЧЕГА. Альбом называется "Время Назад", и концертов, представляющих его публике, будет еще немало в разных городах страны, так что услышать, прочувствовать и получить впечатления смогут все желающие.
А нас с Ольгой примерно за неделю до премьеры посетило синхронное желание обсудить этот альбом в формате интервью. Это не первый такой случай в истории нашего знакомства - и всякий раз разговор сам собой выходит за рамки обычного обсуждения песен. Любая беседа с ней похожа на путешествие, полное удивительных открытий, и я никогда не знаю, куда нас обеих это путешествие приведет.
В этом интервью мы отчалили от вопросов формы и иногда к этой пристани возвращались. А потом снова уплывали в неведомую даль.
 Екатерина Борисова: Я прочла анонс к презентации и вынесла из него мысль, что музыкально альбом обращен к 60-м - 70-м годам. Так ли это?
Ольга Арефьева: Нет, это не совсем так - а, может быть, совсем не так. Это некое упрощение.
Екатерина: В альбоме есть блюз, есть психоделия, есть реггей, прогрессив-рок, а это жанры, которые пережили период расцвета как раз в то время. Или ты жанровыми категориями не мыслишь?
Ольга: Я не очень хорошо разбираюсь в этом всем. Но я просто знаю, как мы всё это писали - там очень много всего нового.
Екатерина: Нового - в плане чего?
Ольга: В плане звука. Мы делали современный звук.
Екатерина: Понятно, что сейчас воссоздавать именно звук 60-х совершенно не нужно.
Ольга: А главное - это невозможно. Сейчас уже нет той аппаратуры, то есть она - раритет, который очень дорого стоит и очень сложен в использовании. Лишь отдельные коллекционеры используют пленочные магнитофоны, старые гитары, ламповые усилители, даже фотоаппараты тех времен... То, как люди делали тогда звук - это просто чудо, к которому сейчас никто не может приблизиться. Сейчас совсем другие стандарты. Человеческие в том числе. И если я слушаю музыку тех времен, мне остается только удивляться тому, как люди делали чудеса. И мы даже не замахиваемся на повтор, потому что у нас совсем другой инструментарий, да и нет такой задачи - подражать. Это всё равно, что дагерротипы сейчас снимать. Есть люди, которые этим увлечены как артефактом, а если надо просто сфотографировать, берется цифровая камера, потому что она доступна.
Екатерина: То есть если не стоит задача сделать какое-то ретро, оно и не делается.
Ольга: Конечно.
Екатерина: Я тут перечитала наше старое интервью...
Ольга: Я его тоже перечитала. У тебя удивительным образом получилось одно из лучших моих интервью.
Екатерина: Спасибо, это очень приятно слышать. Так вот, у нас там шёл разговор, в частности, о том, что ты постоянно не находишь времени на свои архивы. Не на то, чтобы реставрировать записи - хотя и на это тоже - а на то, чтобы возрождать старые песни и давать им какую-то вторую жизнь. И очень здорово, что ты подняла песню "Время Назад", что до неё у тебя дошли руки...
Вообще, знаешь, я считаю, что когда журналист берёт интервью, он должен не рассказывать о себе, а слушать то, что артист говорит, но тут я просто не могу удержаться. Дело в том, что с этой песни для меня как раз и началась ты. Была осень 1991 года, я с друзьями гуляла по Москве, и они меня затащили в "Рок-Кабаре" Дидурова, оно в каком-то парке было...
Ольга: Да, в Сокольниках, кажется.
Екатерина: Наверно. Там выступали какие-то люди и, в том числе, ты. Я тогда понятия не имела, кто ты такая.
Ольга (смеется): Я тогда и сама понятия не имела, кто я такая.
Екатерина: Ты пела одна под гитару, и я совершенно не помню, что именно ты пела, кроме вот этой песни "Время Назад". Я услышала эту песню и поняла: вот моя любимая певица. И за 23 с лишним года мое мнение не изменилось.
Ольга: Ты именно словом "певица" оперируешь? Или ты бы могла сказать "моя любимая песня", "мое интенсивное переживание момента"?
Екатерина: Нет, были в моей жизни и более сильные переживания по поводу рок-музыки. Когда я в 19 лет услышала LED ZEPPELIN - это переживание до сих пор по интенсивности ни с чем не сравнимо. И есть у тебя песни, которые я больше люблю, хотя и эту, безусловно, тоже люблю. Но я до того не подозревала, что на нашем пространстве существует человек с таким поразительным голосом, который настолько невероятно может спеть блюз. Почему-то остальные песни, которые ты тогда пела, не раскрыли мне тебя. А услышав эту песню, я поняла, что ты лучшая певица, которую я знаю в нашей стране.
Ольга: Это означает, что эта песня дает раскрыться каким-то сторонам. Можно об этом, кстати, поразмышлять.
Екатерина: Например, она очень благодарная для показа возможностей вокала.
Ольга: Я категориями вокала давно не мыслю. Выступление - это переживание. И для меня оно тоже очень сильное. В песню "Время Назад" не надо ничего вкладывать - начинаешь её петь, и она сама тебя несёт, всё тебе говорит и даёт.
Екатерина: Если её рассматривать в контексте всех блюзов, которые были здесь сочинены - а мы народ неблюзовый, в общем-то, блюзов у нас написано не очень много, разве что Юрия Наумова если вспомнить...
Ольга: У Чижа есть блюзы, у Умки несколько.
Екатерина: Да, но ты понимаешь, у них всех - кроме Наумова, кстати - блюзы не свои, а основанные на вещах Джей Джей Кейла, Питера Грина... А вот самостоятельный блюз написать, свой собственный...
Ольга: Интересные вещи ты говоришь, у меня начинает интенсивно работать голова, мы цепляем хорошие вопросы... Да, действительно, если подумать, исполнители блюза в нашей России просто калькируют какие-то вещи и не выходят за рамки кавер-звучания. В лучших вышеупомянутых случаях берут чужую мелодию - разумеется, забывая указать первоисточник, и пишут удачный русский текст. А слушатели благодарно принимают это за чистую монету. Есть группы, достаточно достоверно воспроизводящие блюзовый саунд, от которого я, тем не менее, не испытываю возбуждения и экстаза. Лучше послушаю оригинал.
Екатерина: Вот именно! В том-то и дело!
Ольга: А сочинить блюз на самом деле, написать его собственной кровью, не изображая и не повторяя кого-то, не садясь на чужие энергии - это совершенно другая история. И это получилось у того же Наумова, хотя я вообще не считаю, что он играет блюз. Вообще-то у этого жанра есть чёткая трехстрочная структура, блюзовый лад - правила, которые он вообще не соблюдает. Он пишет, скорее, песни про блюз, а может, поэзию про блюз. При этом у него есть личность, самобытность. Когда она есть - мне неважно, соблюдает он правила или нет, теми ли словами жанры обзывает.
Екатерина: Так меня потому настолько и вштырило "Время Назад", что это был такой блюз, которого я ни у кого не слышала прежде.
Ольга: Знаешь, похоже, это и для меня райская птичка. Песни - это птички, они залетают, и вот она ко мне залетела. Ты вот рассказываешь, что это было в 1991 году, а я как раз недавно специально порылась в датах... Я давно ничего не датирую, но был момент, когда я пыталась быть хорошей девочкой и всё держать в порядке - так вот, именно осенью 1991-го эта песня и была написана. В сентябре. Тогда у меня ещё не было группы. Потом на один год возник БЛЮЗ-КОВЧЕГ, и мы честно пытались играть ритм-энд-блюз. И я сейчас этот опыт оцениваю как учебный. Вроде было ощущение, что мы это поднимем, но, слушая сейчас, я понимаю, что это были довольно школярские упражнения, хотя и очень искренние. И экзистенциальная высота и самобытность была достигнута в одной-единственной песне - "Время Назад", написанной до возникновения группы. Всё остальное я сейчас с этакой усмешечкой воспринимаю. При том на репетициях у меня случались сильные переживания - например, когда мы делали импровизированные переклички голоса и гитары.
Екатерина: Именно поэтому ты ту программу целиком воссоздавать не стала?
Ольга: Да. Хотя недавно проявился гитарист БЛЮЗ-КОВЧЕГА - он до сих пор играет с тем же барабанщиком, группа у них есть. И он предлагал собраться и снова это дело сыграть. Красиво выглядит: и клавишника старого позовем - считай, проект снова жив. Но я вот подумала и поняла, что мне это сейчас не интересно. Послушала, что они сейчас играют - они все эти годы не бросали копать блюзовый тоннель и куда-то продвинулись. Я уважаю это. Они проживают свою историю, которая им действительно интересна, они хотят ритм-энд-блюза. А я хотела не блюза как такового. Я хотела переживания истины, отрыва башки вот этого...
Екатерина: А как оно переживается? Тобой?
Ольга: Это чувство выхода из тела, прорыва из земного материального мира. Какими музыкальными средствами оно будет достигнуто, для меня не очень важно, я не молюсь на жанры или даже виды искусства. Сейчас мы этим же занимаемся в театре, и там у меня даже лучше иногда получается. В музыке это тоже достижимо. Просто это явление очень ускользающее.
Кстати, у меня есть знакомый йог, он когда-то заметил: вот что означает слово "вштырило" или "вставило"? Это жаргонное словечко описывает энергетический удар снизу вверх, фонтан от основания позвоночника доверху с выходом через верхние центры - в пылающие глаза и переживание космоса. Я подумала - а ведь и правда!
Вот подобным образом я бы описала, что такое "отрыв башки". Отключение рассуждающего, анализирующего разума и включение в чистое переживание бесконечности.
Екатерина: В новом альбоме, я считаю, произошла идеальная реставрация песни, если можно такое слово употребить...
Ольга: Я бы тебя очень попросила не бросаться такими словами - "восстановление", "реставрация".
Екатерина: Попробую объяснить, что я имею в виду. Удалось спустя двадцать с лишним лет спеть её с тем же отвалом башки. Удалось сделать запись вокала и инструментов намного более профессионально, чем тогда, но, к большому счастью, не потерять дух и полёт.
Ольга: Ну да, мы её, наконец, записали не со случайного концерта на вшивую кассету, а полноценно, в студии. Но я тебе сейчас поясню, почему я протестую против слова "реставрация". Песня такого типа - это молитва, а может быть, гимн, а может, магия. Это переживание, и оно случается только здесь и сейчас, без дураков. Никаких ностальгических заглядываний в прошлое. Это вход в особые состояния. В них так запросто не забежишь. Люди их ищут по-разному (усмехается), и честным, и нечестным путём, про это можно поговорить отдельно. И тут нет никакого вчерашнего дня. Меня всегда тошнит от этого: "Вспомним молодость..." Да ни фига! Мы сейчас самые крутые! Человек развивается всю жизнь! А унылые погасшие люди, которые говорят "давайте выпьем за то, какими мы были"... "о, мы же играли рок, помнишь?". Не помню. И вообще я живу и общаюсь здесь и сейчас. Для меня контакт с такими людьми даже опасен, я прямо чувствую, как они ко мне тянут щупальца, чтобы присосаться. Выцветший, несамостоятельный, вампирический человек мне неинтересен. Зато прекрасен человек пылающий, и если это старик - ещё круче! В молодости у нас всех есть пацанская энергия, которая досталась с рождения, и мы ею можем швыряться. И дураки её разбрасывают: орут, торчат, бухают, с балконов падают. И до свидания: перед тобой 30-летний огарок человека. И не говорите, что они бедненькие. Есть полно случаев, когда люди выкарабкивались с самого дна, а не только из этого теплохладного состояния. Кто прожил жизнь и не слился, кто научился быть несгораемым факелом - тот молодец... Для меня самые крутые люди - это старые люди. Та же Патти Смит. Я вот сейчас на неё смотрю и понимаю: эта тётка - умница. Тут речь о том, чтоб не просто дровами небо отапливать, а возжечь свой внутренний огонь. Тогда ты с этим огнём дружишь и даже им управляешь. Скорее, даже играешь: огонь ведь - страшная стихия. Стихия безжалостна, но если ты сильный и её достоин, то она очень здорово с тобой играет в небесные игры.
Екатерина: Насчет Патти Смит я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Когда она первый раз приезжала в 2005 году, я была на пресс-конференции и пережила там совершенно удивительное чувство. Она входит в помещение, и первые несколько минут ты видишь только то, что видят глаза: не очень молодая, не очень красивая, очень просто одетая женщина. И вот она начинает говорить, общаться - и ты видишь перед собой женщину ослепительно красивую и ослепительно молодую. Просто сияющую красотой. Это поразительно. Я с тех пор перестала бояться старости. И дай бог мне...
Ольга: Не надо ждать, чтобы кто-то дал. Это вопрос личной воли самого человека, который должен быть достаточно бескомпромиссен по отношению к себе. Мы же говорили про стихии. Несгораемые бессмертные люди, которые прошли через всё - известность и падения, очень сильные переживания, мощное давление мира - вот кто прекрасен. Сила может либо сжечь, либо закалить. Очень зависит от личного выбора в каждую секунду времени. Ты или пьяный идиот, которого несёт - или принимаешь все вызовы, берёшь на себя ответственность и ищешь единения с той великой силой, которая нам показывается и через нас поёт.
Екатерина: "Дай бог" - это просто оборот речи. Если у меня самой получится быть в старости такой, как Патти Смит, если окажется, что во мне это есть - хотя бы на некий процент - я буду довольна прожитой жизнью.
Ольга: Цели "быть как кто-то" не может быть. Цель другая: каждую минуту своей жизни быть бескомпромиссным к самому себе. А все прочее будет побочным результатом... Ты довольна прожитой жизнью? (смеётся)
Екатерина: Пока да.
Ольга: Ну вот.
Екатерина: Давай вернемся к альбому, а то мы можем так три часа проговорить, а об альбоме не вспомнить... В нём есть блок старинных песен - "Мыловар", "Оборотень", "Папоротник" - которые частично были уже прежде записаны.
Ольга: Ну да, были какие-то случайные воплощения этих песен, и чтоб эти записи не оставались единственными, мы их попытались реализовать на новом уровне. Музыкант ведь всегда внутри имеет ощущение и хочет его выразить. Я очень часто себя на этом ловила: подключаешься к какому-то очень крутому ветру из космоса, получаешь небесное семя, которое надо вырастить здесь. После чего начинается куча трудоёмких этапов, земная мельница это всё перемалывает. Взаимодействуешь с музыкантами, со зрителями, со своей земной природой - и наконец что-то формируешь, и вроде даже хорошее. И постепенно забываешь, что было на самом деле. А потом просыпаешься - бамц! - и думаешь: блин, а ведь не это было. Мы что-то потеряли. Тебя в этой мечте никто не поймёт никогда в жизни. Скажут: "Почему не то? Всё то! Нам нравится". Музыканты скажут: "Что ты нас мучаешь? Мы уже давно всё выучили, нам хочется расслабиться и получать удовольствие, а ты нас опять терзаешь!" И не всегда это можно победить. Иногда нужно надолго отложить песню, чтобы забылось, как оно было. Вопрос в количестве энергии. Когда у тебя её больше - начинаешь прозревать, что делать, куда идти, чего не хватает, начинают роиться желания и планы. А когда её мало - забываешь, будто не было. Вот этот баланс энергии - штука довольно важная, не всегда получается им управлять. Но я наблюдала уже многократно свои пробуждения и засыпания, и понимаю, что прозрение - всего лишь вопрос энергии. И когда чуть-чуть поднакопилось её - видишь следующий горизонт, к которому можно сделать шаг. И это никакая не реставрация, не переписывание, а попытка долететь до правильной планеты. Только планета всё время движется, и это тоже надо понимать.
Екатерина: Раскрыть песню полнее, объемнее?..
Ольга: Попасть в неё, просто точнее попасть. Ты вот упоминала LED ZEPPELIN, да? Ну вот скажи, какие их записи самые крутые? Живые записи! С концертов, когда звезды правильно встали.
Екатерина: При этом сегодняшний Плант очень интересен сам по себе. А знаешь, почему? Потому что он всё время в движении, он не останавливается вообще.
Ольга: Я сейчас еще немножко поняла, как объяснить, почему первые впечатления самые сильные. Происходит инсайт - когда на сером фоне будней в небе разрывается дыра - и ты видишь мощный свет. И по сравнению с фоном это настолько круто, что запечатлевается как нечто самое яркое на свете. После чего эта дырка в небе может затянуться, а потом снова потихоньку начать раскрываться... Но ты движешься вверх и со временем выходишь в эту другую погоду, как самолет над облаками, встречаешь этот же луч света, такой же мощности. Но уже на новом, ярком фоне он такого впечатления не производит. И победа уже не переживается как победа, хотя это она и есть. Но зато ты с энергиями такой силы уже дружишь, ты уже здесь свой - и можешь их воспроизводить.
Екатерина: А остаётся ли во всём этом место слушателю?
Ольга: Конечно. Обязательно. Это же коллективное действие.
Екатерина: Я понимаю момент творчества - момент творения - как абсолютно интимный. В этот момент человек не оглядывается на то, кто как оценит результат и оценит ли вообще. И только уже после того, как вещь сотворена, творец вновь обрастает слушателями или зрителями.
Ольга: Ты это видишь по-другому, чем я. Я не воспринимаю себя как отдельного человека. Я воспринимаю себя как некое нервное окончание человечества. Одно из. Я очень едина со всеми, кто со мной в резонансе. Просто я волею судеб нахожусь на острие этого резонанса. Я не тот, кто отдельно от человечества, от слушателей что-то сочиняет и потом свысока этим делится.
Екатерина: Совершенно не обязательно свысока.
Ольга: Ну хорошо, не свысока. Но искусство - действие коллективное. Все эти люди, которые испытывают переживание вместе со мной, мне как бы делегируют свое внимание. И я это внимание каким-то образом подключаю к той дырке в небе, которую нахожу. И мы все вместе становимся тем чувством, которое переживаем.
Екатерина: Звенья одной цепи?
Ольга: Это не цепь. Мне это видится как рупор, как пирамида или как воронка... Или как луч. Или как нервные окончания на руке. Через меня что-то воспринимает палец, а палец - часть руки, а рука - часть человека, а в человеке живет сознание. Огромное человеческое сознание. И меня во всем этом очень мало. Отсюда ощущение, что это моя функция, миссия, работа, и я должна это сделать, но не для того, чтоб меня потом хвалили. Для меня не самая приятная часть жизни - когда меня пытаются загнать в образ, просят автографы, смотрят липко-любопытно-навязчиво... Вот лампочка горит - в ней есть свет, а вот она погасла. И происходит какая-то бытовая жизнь, вольфрамовая нить не накаляется, я просто предмет.
Екатерина: Не выполняешь в этот период свою главную функцию?
Ольга: Ну да. Когда горишь - никто тебя не может тронуть, да ты и сам себя не можешь тронуть, потому что тебя нет. Поэтому подходить к негорящей лампочке - или к пустой тарелке, на которой сейчас нет еды - и говорить "о, как круто"... Я говорю: "Я - посуда. К кому вы сейчас обращаетесь?" (смеётся) Я в быту - совершенно не демонстративная личность, предпочитаю вести себя тихо и незаметно. При этом я говорю очень честно: "На сцене мне нужны ваша энергия, внимание". Когда выхожу на сцену, я требую от зала тотального участия, и когда зал это участие дает, - а он это делает с готовностью, потому что ради этого и пришёл - тогда мы вместе влетаем в стратосферу. А поодиночке это сделать труднее.
Екатерина: После этого всего спрашивать тебя про отдельные детали текстов или музыки даже как-то неудобно.
Ольга: Да нет, спрашивай.
Екатерина: Смотри: вышеупомянутый блок старых песен, которые мне хочется назвать психоделическими - не знаю, как ты сама их называешь - создает некий каркас альбома и определяет его общее восприятие. И если несколько твоих предыдущих альбомов были в большей или меньшей степени посвящены теме "человек и театр" - или "театр в человеке", или "человек в театре", то здесь я этой темы не вижу, а в целом я бы его охарактеризовала как философский. Философско-мистический. Это достигалось путем подбора конкретных песен или само так сложилось?
Ольга: Конечно, мы собираем какие-то мозаики, хочется определенное единство собрать.
Екатерина: Ещё есть две песни-притчи - "Средневековый Барон" и "Сион". Поучительные истории. Причем текст "Барона" на меня производит такое впечатление, будто он взят из какой-то книги, из трактата даже.
Ольга: Для меня "Сион" - в чем-то посвящение Майку Науменко. Я ощущала его дурацкую ерническую интонацию, писала попутную песню, она весёлая, немного шутливая, немного разочарованная - этакое бесшабашное веселье человека, который идёт не зная куда и ищет незнамо что. Но верит, что оно есть. Даже если его нету. И поэтому проживает удивительную жизнь. Пьянчуга, хиппарь, путешественник, бродяга... Бродяга Дхармы. Потому что если хочешь выйти из этого будничного мира, то всё равно, куда идти, главное - идти. Стоит остановиться - и тут же попа обросла ракушками, и ты уже никуда не идёшь. Это мистическое путешествие. И точно так же барон со своим слугой отправляются в воображаемое паломничество. Им тоже совершенно всё равно, куда идти. Они представляют, что идут в Иерусалим, причем идут торжественно, со своими конями, флагам, оружием...
Екатерина: ...А потом выясняется, что всё это игра.
Ольга: ...И Иерусалима на самом деле никакого нету. Но они идут и действительно туда доходят, потому что мир им подкидывает способ туда попасть. При том что этот способ ломает все их ожидания. Они-то думают, что они красиво пройдут и вернутся вдохновленные - и вдруг полный облом, и вся их торжественная красота оказывается шелухой, а Иерусалим - это необходимость быть готовым к неожиданному. Например, спасти младенца, подкидыша, который всему мешает и всё ломает. Но они сделали выбор, и это был правильный выбор.
Кстати, насчет текста ты права. Я его где-то увидела, не помню, где. Долго потом искала и не нашла. Кто-то где-то кому-то в переписке написал первые три фразы, я их почему-то запомнила и дальше дописала. Это стихотворение в прозе, белый стих.
Екатерина: Очень нехарактерная для тебя форма, между прочим. Кстати, вот ты сказала, что "Сион" - это от лица Майка, а дальше у тебя песня "Пойдём По Радуге", которая по форме - буги-вуги.
Ольга: Ну... Вообще-то это не буги-вуги.
Екатерина: Я могу ошибаться, конечно.
Ольга: Мы с тобой сегодня всё время уточняем термины: что такое блюз, что такое буги-вуги. Для меня в эти слова вложены конкретные музыковедческие значения. Зато интересно сверять карты, потому что в России всё преломляется очень сильно. Тут и за реггей считают совсем не реггей, и за блюз - совсем не блюз, но в этом есть своя сермяжная правда. Это русская почва, в ней главное - настроение, а конкретные музыкальные признаки не так важны (смеётся).
Екатерина: Тогда уж ещё о форме. Вот песня "Два" - она ровно посерёдке альбома, хотя не скажу, что она центральная - и не знаю, крутят ли её уже по радио, но, мне кажется, обязательно будут крутить...
Ольга: ...Потому что она очень и очень красивая.
Екатерина: Да! Но я хотела сказать, что она очень непротиворечиво сочетает ритм-энд-блюз и русскую народную песню. Имеется в виду не аутентичный фолк, а, скорее, городской романс XIX века.
Ольга: Ты опять всё видишь странно. Для меня это некая восточная песня.
Екатерина: Конечно, автор свое произведение оценивает правильнее всего. Но, знаешь, бывают такие случаи, когда все воспринимают произведение совершенно не так, как автор. И когда автор узнаёт, как именно это произведение воспринимают, он думает: "Ё-мое, я вроде же совсем не об этом писал"... Или вот в школе постоянно объясняют, "что автор хотел сказать".
Ольга: Мы уже с тобой выше поговорили о том, что автор сказать особо ничего не хотел. Автор - всего лишь провод или антенна, по которой идёт информация, не вербализируемая принципиально. Но, тем не менее, это информация.
Екатерина: Вот песня "Пророк" - ты в ней поёшь "всадники нынче глупее коней". Какая информация в этом иносказании?
Ольга: Ну, тут всё просто: всадник - это рассуждающий ум, а конь - это тело. И вот сейчас время, когда интуитивное ощущение тела, то, что иногда люди называют "жопой чую" - оно точнее и правильнее того, до чего можно дорассуждаться. В разговорах и умопостроениях слишком много обмана, самообмана и упрощений.
Екатерина: При этом в песне всегда есть слова. Разговор со слушателем. Песня интерактивна.
Ольга: Слова в стихах и некоторых видах прозы - лишь способ плести кружево и выходить на переживание. Здесь не нужны логика и факты, они - лишь последовательность действий, приводящая к постижению истины. То, что мы постфактум строим разумом - это лишь схематичные интерпретации. Переживание можно трактовать, описывать, классифицировать, называть какими-то словами, но в этом всегда будет присутствовать схематизация. И упрощение. А иногда даже попадание пальцем в небо и очень смешные расхождения. Но это не означает, что люди, которые по-разному описывают переживание, ничего не поняли, или кто-то из них неправ. Они все правы. Просто они пользуются каждый своим словесным конструктором, чтобы хоть что-то выразить. На самом деле выразить ничего нельзя. В смысле, достоверно передать переживание описанием нельзя - как нельзя рассказать вкус тому, кто не пробовал, или цвет слепому. Можно только войти в состояние понимания, озарения, подключиться к переживанию истины. Мы все это пытаемся сделать.
Екатерина: Однако, несмотря на только что сказанное, песенный текст обладает некоей логикой...
Ольга: Текст - это не описание событий и фактов. Текст - это заклинание. Это набор слов, в котором не всегда надо искать смысл, или не всегда надо искать только смысл. Текст - это дверь, она открывается, а дальше - твоя способность в неё войти.
Екатерина: По-твоему, повествовательных текстов вообще не бывает? Типа "я пошел в магазин за хлебом"?
Ольга: Бывают-бывают. Смотря о чём ты хочешь поговорить. Когда ты хочешь поговорить о магазине и о хлебе, то всё отлично. Когда ты хочешь поговорить о великом неведомом, то слова могут служить только крючками, за которые ты цепляешься, и должен лезть за смыслами сам. Если, конечно, песни типа "что пишется, то и слышится" - именно о том, что "я пошел в магазин за хлебом", в которых может не содержаться второго дна. Это очень унылое искусство и даже, на мой взгляд, не совсем искусство. Другое дело, что тот же Майк, о котором мы говорили...
Екатерина: Вот да, сразу захотелось уточнить про Майка.
Ольга: ...Он удивительно этими простыми словами шаманил - так, что мама дорогая. Он настолько выбивал из будней и показывал волшебный мир! Хотя да - "я сижу в сортире и читаю "Rolling Stone", Венечка на кухне разливает самогон...". Но надо понимать: есть просто сотрясение воздуха или какие-то бытовые разговоры, а есть волшебные тексты. Так вот, магические тексты должны быть с двойным дном. В них всегда бывает выход за пределы будней.
Екатерина: Тексты и музыка песен равноценно выполняют задачу выхода за пределы?
Ольга: Везде по-разному. Должно возникать некое единство всего происходящего, в том числе фонетическое...
Екатерина: Когда ты пишешь песню, ты на фонетику сильно обращаешь внимание?
Ольга: Обращаю, но не мозгами. У меня это уже давно интуитивная опция. Я с детства была к этому любопытна, очень любила играть словами, всё время замечала музыку слов. Сейчас я этот процесс специально не контролирую, работает уже на уровне "нравится/не нравится".
Екатерина: А есть ли у тебя опция "удобнее петь"?
Ольга: Это само происходит. Вот как садишься - и одежда на тебе обминается. Единственно, что вспоминается - песня "Осень", где стихи не я написала, и там есть на высоченной ноте буква "у" - "У-у-ухожу я..." - которую всегда было очень трудно петь. Если б я сама написала этот текст, я бы на это место букву "у" не поставила.
Екатерина: Совсем чужие песни ещё труднее петь?
Ольга: Если автор чувствует что-то, а не механически рубит, то нормально. Песня не заживёт, если она какая-то корявая, неудобная и беспонтовая. Живёт жизнеспособное. А жизнеспособным оно становится, когда всё на месте - лапы, глаза, уши, хвост. И песни - тоже живые существа.
 Екатерина: И снова возвращаясь к альбому. Есть в нём ещё какие-то старые песни кроме тех, которые я опознала?
Ольга: Ещё "Два". Это одна из самых старых моих песен. И, на мой взгляд, одна из самых красивых.
Екатерина: Ужасно красивая. Слушала бы и слушала.
Ольга: Да, она сумасшедшее красивая. У неё тоже не было хорошей записи. Мы собирали программу альбома, и вдруг получилось, что песни идут одна к одной.
Екатерина: При этом весь цикл песен, которые составляют альбом, несмотря на современный звук и современную аппаратуру, получился старомодным - именно в том смысле, что он очень красивый. Сейчас красивых песен мало. А тут альбом целиком красивый, и это очень здорово. И кроме того, он очень цельный - ну, я его так воспринимаю. Вот альбом "Хвоин", например, я не воспринимаю целиком. Отдельные песни нравятся, а целиком он в меня как-то не залез. А этот сразу вместился весь.
Ольга: Для меня нет точной границы между альбомами. Есть лишь условное нарезание ленты жизни на какие-то кусочки.
Екатерина: Конечно, ведь ты же постоянно поёшь песни на концертах, причем не альбомами, а в разных наборах.
Ольга: Безусловно. Альбомом это поётся один раз, когда записывается. Даже на презентации всё идёт уже не так - не в том порядке, не в том количестве.
Екатерина: А люди, которые слушают альбом, воспринимают его как цельный объект, отдельную веху.
Ольга: Да, это переживание я уже не могу ощутить. Тот, кто стоит на сцене, не всегда может вообразить, как это выглядит из зала. Тот, кто слышит в сотый раз, не знает, как это в первый. Альбом - это информация, которая для меня уже произошла и осталась в прошлом. Мы год этим жили, очень интенсивно работали, но сейчас у меня уже следующий кусок жизни пошёл. Для слушателей презентацией всё только открывается, а для меня презентацией альбома всё заканчивается. Я много дней и ночей всё это слушала, переживала, грызла локти, эмоционально общалась со всеми, кто в этом участвовал, а как только мы закончили - всё. Я могу этот альбом больше не переслушивать. Потому что я уже не там, где он.
Фото: Екатерина БЕССМЕРТНАЯ (1), Дмитрий РЯБИНКИН (5), кадры из концертной съемки "Время Назад", оператор Сергей НЕСТЕРОВ (2, 3, 4)
Автор: Екатерина Борисова
опубликовано 02 марта 2015, 01:21
Публикуемые материалы принадлежат их авторам.
Другие статьи на нашем сайте| Рецензии | Ольга Арефьева и КОВЧЕГ - "Регги Левой Ногги" | Старый Пионэр | 23.04.2001 | | Рецензии | Ольга Арефьева и КОВЧЕГ - "Кон-Тики" | Игорь Лавинский | 20.10.2004 | | Рецензии | О нашем - о женском (МЕЛЬНИЦА, Арефьева и КОВЧЕГ, УМКА И БРОНЕВИК, Земфира) | Naftalin | 06.03.2007 | | Рецензии | Ольга Арефьева и КОВЧЕГ - "Театр" | Олег Гальченко | 20.12.2013 | | Рецензии | Ольга Арефьева и КОВЧЕГ - "Время Назад" | Олег Гальченко | 19.05.2015 | | Рецензии | Ольга Арефьева и КАБАРЕ-КОВЧЕГ - "Джейн" | Юлия Боровинская | 21.03.2016 | | Статьи | Мужественны песни умирающих (Ольга Арефьева & КОВЧЕГ в "T.I.R.-club", Псков, 30.09.2006) | Алекс Драйвер | 11.10.2006 | | Статьи | Не будем симулировать нормальность или Один концерт Ольги Арефьевой (ЦДХ, Москва, 21.09.2008) | Ольга Мельникова | 29.09.2008 | | Статьи | Ольга Арефьева: Разбор полетов | Екатерина Борисова | 26.10.2010 | | Статьи | От депресняка к оптимизму (Ольга Арефьева и КОВЧЕГ в пабе "Брюгге", Минск, 15.06.2017) | Геннадий Шостак | 22.06.2017 | | Архив | "Я - Молодой" №32'1996 (О. Арефьева, TEQUILAJAZZZ) | Старый Пионэр | 17.02.2004 | | Архив | "Рок-Хроника" (Свердловск) №01'1992 (ХРОНОП, О. Арефьева и мн. др.) | Старый Пионэр | 30.05.2007 |
Другие статьи
|
|
| |
|
|
|  |
|