"В театре теней
Сегодня темно.
Театр сегодня пуст..."
К. Кинчев
Есть у Житинского повесть, "Старичок с Большой Пушкарской" называется. Пересказывать литературные произведения - дело неблагодарное, а уж те, что за авторством Александра Николаевича, - в особенности. Однако "Старичок...", а вернее, одна глава этой повести, где девочка Саня оказалась в гостях у скрытных жителей, не выходит из головы при прослушивании последнего альбома ПИКНИКА. Кто такие скрытные жители? Это обитатели некоего параллельного мира, где все вроде бы так же, как и у нас, но в то же время все совсем по-другому. Все на своих местах - дома, реки, мосты, но их облик непривычен взгляду, потому как нечасто мы видим внутреннюю сущность Города.
Эдмунд Шклярский, судя по всему, давно протоптал дорожку в этот параллельный мир. А, может быть, он даже живет в обоих мирах одновременно. Так или иначе, но он ничего не скрывает и всегда рассказывает о своих прогулках по теневой, оборотной, скрытной стороне Питера, за что ему огромное спасибо. А нам, которым в принципе не светит найти ту неприметную дверку, что ведет в другой мир, ничего не остается, как, развесив уши, жадно внимать рассказам знающего человека.
Ну, а если все-таки самим сходить туда?
В сумерках часто можно обознаться. Лучше выйти на набережную - там сейчас ни души. Хотя нет, кто-то свернулся калачиком на гранитном постаменте. А-а-а, Сфинкс! Надо подойти, поздороваться. Да что-то ты сегодня на себя не похож...
У шамана три руки
И крыло из-за плеча.
От дыхания его
Разгорается свеча…
Ну конечно, тебе ж крылья по штату положены, это в любой мифологической системе описано. А то, что вместо одного крыла у тебя - рука человечья, так это, видать, чтоб ты не улетел. Эй, отзовись, приятель!.. Спит, что ли? А может быть,
Видит розовый рассвет
Прежде солнца самого,
А казалось, будто спит
И не знает ничего.
Пройтись, что ли, по Невскому? Стемнело, конечно, но Дворцовый мост еще не развели, и что тут идти-то!
Ай!!! Арка моста ни с того ни с сего резко прогнулась вниз, но, не дойдя миллиметра до размыкания пролетов, пошла назад. Незабываемое впечатление.
Обещали, что не будет тоски ни в жизнь -
Раскачали под ногами асфальт: держись!
И летает голова то вверх, то вниз.
Это вам не лезгинка, а твист.
Вот и Невский. Мигает, переливается, как новогодняя елка. Весь "цвет" общества сейчас здесь: кутилы, игроки, ночные бабочки...
Огнями реклам
Неоновых ламп
Бьет город мне в спину, торопит меня.
А я не спешу,
Я этим дышу,
И то, что мое, ему не отнять.
Минуту еще! Мой ветер не стих -
Мне нравится здесь, в Королевстве Кривых.
Ну, пора бы и назад, домой. Сейчас через колоннаду Казанского собора - на канал, а потом, по улице Ломоносова - до Пяти углов. Ну, а там уже и до заветной подворотенки рукой подать.
Кто-то навстречу идет между колоннами... Что за чертовщина? - это же я! Зеркало... Какой дурак поставил его в этом лабиринте колонн? Ну-ну. Камушек-то мы всегда отыщем. Получи!
Но, вопреки ожиданиям, осколки стекла не брызнули в разные стороны. Камень, вместо того, чтобы расколотить зеркало, разбил на части отражение в нем. Двенадцать крошечных "я" разлетелись в разные стороны как кегли в боулинге и, подхваченные внезапным порывом ветра, скрылись из глаз. И что же теперь делать? Вглядываюсь в зеркало. Вот колонны Казанского, фонтан, Дом книги: все на месте - кроме меня. Свет мой, зеркальце, ну, погорячилась, виновата, но
Где, скажи, теперь ловить
Свое отраженье?
Не дает ответа.
Включается автопилот. Гостиный, Фонтанка... Пять углов.
Где же еще может скрываться эта неприметная дверь между мирами, как не в районе, именуемом "Петербургом Достоевского"? Конечно, только здесь, где глазницы окон так надменны и равнодушны, тьма подворотен так зловеща, а свет фонарей так мертвенно холоден.
Безразличен и хмур,
Город спит на заре.
Его хрупкий покой
Ты нарушить не смей.
Он иной при свечах
И иной на заре,
Когда призрачный свет,
Когда свет фонарей.
Блестящий релиз. По всем возможным шкалам моя оценка - "пять".
Купить
